Лети, светлячок [litres] - Кристин Ханна

на дорогу, и Дороти проводила взглядом свою ферму. Более четырех лет назад, когда она в конце концов согласилась полностью изменить свою жизнь, это место ее спасло. Дороти часто казалось, будто овощи у нее так хорошо растут, потому что щедро политы ее слезами.

И спасибо лекарствам – они окутывали мир вокруг тонкой пеленой, смягчали его углы. Совсем немножко, и все же достаточно, чтобы успокоить ее чувства, угомонить скачки настроения. Без лекарств – Дороти это знала – она бы уже снова скатилась вниз, во тьму, где провела почти всю жизнь.

На нее навалились воспоминания – настырные, упрямые, и вскоре она уже не слышала ни сопенья таксиста, ни гула мотора, ни уличного шума.

Время повернуло вспять, и у Дороти не было сил сопротивляться. Она сдалась, поддалась, и на миг мир замер, окаменел.

Она услышала, как лает собака, как звенит натянутая цепь, и поняла: на дворе 2005-й. Ноябрь. Ей шестьдесят четыре года, она называет себя Дымкой, а ее дочь – телезвезда. Дымка живет в старом трейлере в грязном трейлерном парке неподалеку от Итонвилля. Сейчас она плавает в душно-сладком…

…запахе марихуаны. Дымка обкурилась, но этого было недостаточно. В последнее время травы не хватало.

Вдруг получится догнать выпивкой? Пошатываясь, она поднялась с просевшего кресла с замасленной обивкой, наткнулась на пластмассовый столик. Боль пронзила бедро, пивные банки со звоном разлетелись по полу.

Дымка осторожно пробиралась по трейлеру, прикидывая, пол это перекосился еще больше или просто она обдолбалась сильнее, чем думала. На кухне остановилась. Зачем она сюда пришла?

Дымка ошалело огляделась, заметила на плите гору грязной посуды. Надо бы ее перемыть, пока Трак не вернулся, он терпеть не может, когда у нее не прибрано… А мухи откуда? На коробки из-под пиццы налетели?

Дымка открыла холодильник. Лампочка осветила несколько заветрившихся сэндвичей, упаковку пива и зеленоватое молоко в бутылке. Дымка захлопнула дверцу, открыла морозилку и обнаружила початую бутылку водки. Она протянула было дрожащую руку, но тут донесся рев двигателя.

Черт.

Надо бы срочно прибраться, но Дымку трясло. Собаки возле трейлера заходились в лае. Дымка слышала, как они, натягивая длинные цепи, рвутся к нему.

Надо встретить его. Она запустила дрожащие пальцы в спутанные волосы. Когда она в последний раз принимала душ? Неужто от нее воняет? Он такое ненавидит.

Дымка поковыляла к двери, открыла. Сперва она видела лишь серый воздух, от которого пахло дизелем, собачьими экскрементами и мокрой землей.

Она заморгала и присмотрелась.

Возле поленницы стоял большой красный грузовик, из кабины вылез Трак. Нога, обутая в ботинок со стальным носом, опустилась прямо в лужу. Огромный, с всклокоченными каштановыми волосами и квадратным лицом, он обладал животом, который вплывал в комнату первым.

Вся правда о его характере пряталась у Трака в глазах – маленькие и темные, они за один миг мрачнели.

– П-привет, Трак, – пробормотала она, протягивая ему открытую банку пива, – я тебя раньше вторника и не ждала.

Трак протиснул живот в дверь, и Дымка поняла, что он уже пьян. Глаза смотрели ошалело, губы безжизненно обмякли. Он обернулся, чтобы приласкать своих обожаемых доберманов, достал из кармана собачьи лакомства. Собаки клацали зубами, и в вечерней тишине звуки эти казались оглушительными. Дымка сморщилась, пытаясь улыбнуться.

Трак взял у нее пиво и остановился в бледном прямоугольнике света. Собаки за его спиной угомонились, подобострастно виляли хвостами-обрубками. В тумане и вечерних сумерках тонул окрестный пейзаж – ржавые остовы машин, сломанные холодильники и обломки мебели.

– Сегодня и есть вторник, – проворчал Трак.

Допив пиво, он швырнул банку псам, и те затеяли из-за нее свару. Трак подошел к Дымке и крепко сдавил ее в объятьях.

– Я по тебе соскучился. – Язык у него заплетался.

Где, интересно, Трак пропадал после окончания смены? Небось в «Счастливой норе» – запивал вискарь пивом и ныл о сокращениях на бумажной фабрике. Пахло от него древесиной, машинным маслом, куревом и виски.

Дымка старалась не двигаться и едва осмеливалась дышать. В последнее время Трак легко раздражался и чем дальше, тем легче выходил из себя. Она никогда не знала, что разозлит его в следующий момент.

– Я и сама соскучилась, – ответила Дымка.

Язык у нее тоже заплетался, а мысли в голове ворочались медленно, пробиваясь сквозь плотную пелену.

– Ты не носишь блузку, которую я тебе купил.

Дымка медленно отступила. Какую блузку? Она напрочь забыла.

– Я… Прости. Я просто берегу ее для особого случая.

Трак издал какой-то неопределенный звук – может, неодобрение, может, согласие, а может, и безразличие. Дымка так и не поняла. Мысли путались, и это никуда не годилось. Она ухватилась за его руку и повела вглубь трейлера.

Только теперь она осознала, что в трейлере сильно воняет травой. И еще какой-то кислятиной.

– Дымка…

От спокойствия в его голосе у нее волосы на затылке зашевелились. Что он такое увидел? Что она сделала не так? Или не сделала?

Уборку. Она забыла посуду помыть, а он не терпит грязную посуду.

Дымка неуклюже повернулась, не в силах даже оправдания придумать. Он легонько чмокнул ее в губы, так нежно, что Дымка радостно выдохнула.

– Ты же знаешь, меня такой бардак бесит. Я столько для тебя делаю…

Она отпрянула:

– Пожалуйста…

Дымка не успела прикрыться, как он без размаха, с силой ударил ее в лицо, и она почувствовала, как нос под его кулаком сплющился. Хлынула кровь, и Дымка молча смотрела, как по рубашке расползаются красные пятна. Слезы только усугубили бы ситуацию.

Когда она проснулась, Трак громко сопел рядом. Сперва Дымка ничего не помнила, но боль не заставила себя ждать. Дымка приоткрыла глаз и тут же сморщилась. Она посмотрела на бледный экран телевизора и заморгала. Во рту пересохло, тело, заполненное болью, тряслось.

Надо выяснить, что именно у нее покалечено.

В таком состоянии она просыпалась бессчетное количество раз и знала, как действовать дальше.

Рядом раскинулся Трак – живот торчит, волосатые руки раскинуты в стороны. За окном стемнело – значит, уже ночь.

Дымка осторожно выбралась из кровати и, опершись на левую ногу, скривилась. Похоже, когда падала, растянула.

Она дохромала до ванной и посмотрелась в большое зеркало на двери. Волосы – спутанный окровавленный комок, глаз заплыл и не открывался, кожа вокруг поражала оттенками темно-синего, фиолетового и черного. Нос будто сплющился, на подбородке и щеках потеки подсохшей крови.

Боль мешала Дымке хоть немного привести себя в порядок, поэтому она надела первое, что под руку попалось, – вчерашнюю одежду или позавчерашнюю, она позабыла, да и какая разница, все тряпье одинаковое.

Надо убираться отсюда, побыстрее, подальше от Трака,